Пост №10
Некто Райнан, человек?
Гвара, Риганхейм
Десять с половиной лет назад
("Логово" - часть третья)

Солнечный свет сквозил между... нет, это не стволы деревьев, это пролеты между высокими окнами, через которые солнечный свет заливает тронный зал и топит его в своем сиянии - до самого потолка. Трон - огромный, блестящий, белый, из чистейшей платины, рассыпающий солнечные зайчики по стенам - пуст, как и положено. Король восседает на нем лишь по большим праздникам.
- Итак, ягоды. - сказал король Джастин.
- Да, ваше величество.
- Печально.
Райнан не мог сообразить, что за чувство испытывает, сидя за одним столом с монархом Риганхейма, повелителем почти четырех миллионов магов, людей, эльфов и муглов, тем, чей профиль украшает золотые гили. Райнан, конечно, не уставал напоминать себе, что перед ним не божество, а всего лишь смертный маг, король тоже ест, спит, болеет и ходит в туалет, и семь лет назад, когда умер бездетный Король-Странник и кому-то в парламенте пришла в голову шальная мысль вернуть трон забытым потомкам Джесса Миротворца, Джастин вообще не помышлял о короне, а те, кто жил рядом с ним, не подозревали, что общаются с будущим королем. Вполне возможно, что Райнан встречал когда-то уже этого странного, вечно сутулого человека с бледно-серыми волосами, бровями и ресницами, точно обсыпанными пеплом от костра - и пронзительными голубыии глазами, точно заглядывающими в душу собеседнику. Но ко всему этому сейчас прибавилось что-то еще. И короны не было у Джастина на голове, и трон пустовал у него за спиной - едва ли Джастин вообще садился на него, кроме редких праздничных дней, и, казалось бы, ничего не говорило бы о том, что за столом сидит король - но что-то огромное, тяжелое, совершенно незримое, но ощутимое кожей, нависало над Джастином, давая понять, что этот человек всемогущ.
"Нет," подумал Райнан, "если бы он мог читать мои мысли, я был бы уже мертв". Райнан был одет с иголочки, выбрит до синевы, надушен так, что он сам себе казался ходячим флаконом с парфюмом. Не каждый день приходишь на прием к королю. И все-таки он боялся, что они догадаются.
- Печально. - повторил Джастин и поглядел на военного на другом краю стола. - Легат Эснер, что думаете?
- Идиотская смерть. - фыркнул военный. По сединам и истлевшей, вся в морщинах и пятнышках, коже было ясно, что человек этот очень стар и служил не только Джастину и Королю-Страннику, но и другим королям до них; но широченные плечи до сих пор не опустились, развитые трицепсы на руках выдавали в нем воина, привычного к блокировочным щитам. Легат XII легиона. Он-то зачем здесь? Райнан ждал увидеть кого-то из начальников Неда - может, руководителя геодезической службы, к которому Райнан безуспешно пытался попасть на прием. Его приняли на куда более высоком уровне.
Чем-то этот легат казался Райнану знакомым, хотя он и поклясться мог, что видит его первый раз в жизни.
- Честно говоря, - сказал Райнан, - я всю жизнь прожил в городе. Я не умею жить в лесу и не разбираюсь в ягодах.
Джастин полистал бумаги.
- Странно все это. Брун Хаззи - следопыт и охотник с сорокалетним стажем, да чего там, написано: с детства жил в лесу. И умереть, отравившись незнакомыми ягодами?..
Райнан долго вспоминал, кто такой Брун Хаззи.
- Леший. - сообразил он. - Но он не собирал этих ягод, да, и даже не присматривался к ним. Он просматривал грибы, что собирали к ужину. Растения там не такие, как в его родных лесах... А ягоды - я их тоже ел, правда, немного. Безвкусные, водянистые какие-то. Мы думали, что это голубика.
- Ну как ошибиться с голубикой. - проворчал легат.
- Медицинская экспертиза дала заключение по привезенным нашим гостем засохшим ягодам. - сказал король. - Это Vaccinium Xorem или сорема, практически исчезнувший вид вересковых. Содержит токсичные вещества, растет на болотах. Занятные там леса, раз сорема до сих пор там растет. Я читал в старых хрониках, что какие-то дикари, которых потом покорил Гвор Неустрашимый, варили ягоды соремы, пили отвар и видели странные видения. Но это было в Веене, западнее Гвары даже, теперь сорема там не растет. Наши алхимики завозят ее из Норсе и используют лишь для наружных снадобий. Так значит, она и в Риганхейме растет? Нет-нет, я верю-верю, леса старые и заповедные. Думается, там еще много древних растений... и животных.
- Странные видения - это именно то, о чем нам рассказывает молодой человек. - согласно кивнул легат. - Итак, ваша группа потравилась галлюциногенными ягодами, в погоне за чокобо разбежалась по лесу и погибла в состоянии помутнения сознания. А ты, Райнан?
- Я ягод съел меньше, чем другие. И никуда не убредал с места стоянки. - возразил Райнан. - Не могу. Я и с костылем еле-еле хожу.
- А что с тобой? - сочувственно спросил Джастин.
- В шестнадцать лет сломал обе ноги - прыгнул неудачно с крыши, после лечения начались осложнения - баронекроз нервной и мышечной ткани. Правая нога вот еще сгибается кое-как, а левая - что мертая совсем.
Король вздохнул.
- Издержки магической медицины. - сказал он. - В Осскиле даже и не знают, что это такое - баронекроз. Боятся наши врачи хирургических операций, да. Легче заклинание подобрать посильнее.
- Зато у нас не знают, что такое отторжение чужеродных тел или сепсис. - хмыкнул легат. - Живи пацан в Осскиле, ему бы разрезали колено и вставили бы пластиковый сустав. Они по каждой мелочи людей режут. Или пичкают всякой химией. Открытые раны - даже нанесенные скальпелем - зашивают, да. Нитками, представьте себе. Как  порванную простыню. По живому телу иголкой с нитками, бр-р-р.
- А потом? - заинтересовался Райнан. - Так и ходят в швах?
Легат хохотнул.
- Нет, потом, когда кожа срастется, нитки надрезают и выдергивают. Ну и после них все заживает долго. А у нас? Любой белый маг, даже неграмотный, магией стерилизует рану, сращивает ткани, восстанавливает кровоток - и человек здоров.
- Зато у нас аппендицит - страшная болезнь. - пожал плечами король. - Залечивают долго и трудно, и потом человек годами мается от проблем с эндокринной системой. В Осскиле же - чик-чик хирургическим лазером, и на следующий день пациент выписывается. Но вернемся к нашим баранам. Ты, Райнан, несколько придя в себя, отправился на их поиски, найдя лишь трупы, которые и кремировал на месте.
- Я нашел не все трупы. - предупредил Райнан. - Лучник...
- Лучник? - вопросительно поднял брови король.
- Эстока Розена. - поправился Райнан. - Так вот, те трупы, что я...
- Думаю, не стоит портить нам аппетит такими подробностями. - оборвал его король. - Ты не просто смог в течение целого лета выживать в лесу, но найти геодезическое оборудование, провести анализ местной топографии и привезти в Гвару заключение, что медную дорогу надо прокладывать намного восточнее - подальше от этого леса. Верно?
- Очень здорово для полупарализованного горожанина, очень здорово. - сощурился легат. - И даже не отощал на лесных харчах-то. Кабы не ноги, я бы тебя к себе в спецвойска позвал. Такие таланты не должны пропадать зря.
- Да я... - вздохнул Райнан. - Я, конечно, не покойный Нед, он бы с топографическим анализом справился бы лучше. Но там нельзя прокладывать дорогу. Лес сильно заболочен, рельеф намного сильнее изрезан, чем представлялось по старым картам. Я уж не говорю о масштабах работ по прорубке просеки для дороги. Согласно записям из Моро - я их тоже привез - они полгода пилили одно-единственное белое дерево цепными мечами и так и не спилили. Деревья там гигантские... В общем, мой доклад...
- Я его прочитал от корки до корки. - кивнул король. - Институт транспорта уже предоставлял заключение на прокладку дороги по восточным горам и примерную смету. Коллегия Департамента считает, что дешевле прорубить твой заповедный лес копьями смерти. Заболоченность и изрезанный рельеф, конечно, увеличат стоимость проекта, но не настолько.
Райнан попытался что-то вставить, но король поднял руку, заставив калеку замолчать.
- Я понимаю, что ты вложил чудовищные усилия в исполнение задач экспедиции - странное и малоуместное после смерти твоих товарищей занятие. Все бы поняли, если бы ты вернулся с пустыми руками... но мы вне зависимости от результатов не можем отступаться. Медная дорога Иис-Андалут - проект важный не столько в экономическом плане, сколько в политическом. Ладрок тяготеет к Риганхейму, но транспортные артерии вроде железной дороги Андалут-Ирджасс-София крепко привязывают их к Осскилю. Почти все сообщение с Ладроком у нас морское, через Шаар. Западные дороги на перешейке очень плохи, а воздушный транспорт дорог. Нет, нам нужен прямой и скорый путь, вне зависимости от того, сколько денег придется вложить в его строительство. Коллегия представит в парламент увеличение сметы. Думаю, строительство дороги начнется в ближайшие недели.
Райнан почувствовал, что у него внутри что-то надорвалось. Он всю дорогу до Гвары готовил какие-то аргументы, доводы, собирался спорить со всеми, вплоть до самого короля, говорить что угодно - но тут у него отнялся язык. То огромное, незримое, что нависало над Джастином, давя королю на плечи и льдом сквозившее в его взоре, не могло поступиться государственными интересами. Бремя власти.
- Конечно, мне очень жаль, что четверо твоих друзей погибли... - начал король.
- Пятеро. Нас было шесть человек. Я, Нед, Леший, Пивик, Хэк и лучник.
- Погибло четверо. - ровным тоном ответил король.
У Райнана вдруг пересохло в горле.
Легат облокотился о стол и пояснил:
- Лучник Эсток Розен, мой сын, добрался до Ииса пешком два с лишним месяца назад и сообщил о гибели вашей экспедиции.
- В том числе и о твоей, Райнан. - кивнул король. - Я его здесь принимал. Он рассказывал о всяких ужасах, каких-то говорящих мохнатых тварях, от которых он еле ушел и долго плутал по лесу, и требовал немедленной военной экспедиции для их уничтожения. Собственно, он до сих пор заваливает меня прошениями об экспедиции.
Райнан промолчал. Теперь сходство между легатом и лучником было очевидно: да, отец и сын, сыну за сорок, отцу за семьдесят...
- Конечно, легат Эснер, у меня нет причин совсем уж не верить истории, рассказанной вашим сыном. Приграничные леса на перешейке плохо исследованы и таят в себе много странного и неизвестного. Поселения там оторваны от цивилизации, и, честно говоря, селение Моро могло быть с таким же успехом уничтожено как инфекционной болезнью, так и какими-то монстрами из леса. С другой стороны, у меня нет причин не верить и Райнану.
- Естественно, ваше величество. Если выбирать между говорящими зверями-убийцами и галлюциногенными ягодами, я выберу ягоды. - кивнул легат.
- Вероятно, галлюцинации были очень яркими. - согласился король. - Он так верит в то, что говорит... Врачи признали вашего сына здоровым, и у Департамента нет никаких оснований отправлять его с военной службы в отставку. Итак, Райнан, я повторяю: мне очень жаль, что четверо твоих друзей погибли. Информация об опасности соремы для здоровья будет распространена в восточных провинциях. Ты, без сомнения, после перенесенных испытаний заслужил достойное вознаграждение и отдых... Но, как ты сам понимаешь, дорога через этот лес будет построена в любом случае.
Райнан поднялся со стула.
- Благодарю вас за великодушно данную мне аудиенцию, ваше величество.
Король кивнул на прощание. Райнан повернулся к дверям и сделал шаг вперед.
- Райнан, ты ничего не забыл? - тихо спросил легат.
Райнан поспешно вцепился в спинку стула, но все-таки не удержался в стоячем положении, больно приложившись о мраморный пол копчиком. Забытый костыль грохнулся на пол вместе со стулом.
- Ваше величество, прошу простить меня. Я уже несколько лет без ноги, но иногда все-таки забываю...
- Ничего страшного. - ответил король. В зал уже заходили новые просители, с удивлением смотря на возящегося у стола человека. Райнан кое-как поднялся на ноги и, стуча костылем, заковылял к выходу. Тронный зал был огромен, выход далеко, скорость с костылем была невысока.
- Итак, мы подготовим военную экспедицию с копьями смерти. - говорил король за его спиной легату. - Они сделают семидесятикилометровую просеку шириной пятьсот метров согласно маршруту прокладки дороги.
- Такое массированное применение копий смерти требует моего личного внимания, ваше величество. Сказать по правде, я сам бы хотел возглавить экспедицию.
- Из-за сына? - спросил король.
- Он рвется назад в этот лес. - сказал легат.
- Хотите убедить его, что там нет никаких мохнатых тварей, а он просто наелся дурных ягод?
- Положим, так. Но я возьму блокировщиков, пелластов и штурмовиков. Копья смерти нуждаются в охране, да и мало ли что там водится поглубже в лесу.
- Ваш легион - ваши дела, легат Эснер. - кивнул король.
Райнан резко остановился и развернулся.
- Ваше величество. - громко сказал он.
Уже прошедшие мимо него просители сердито оглянулись - Райнан отнимал у них минуты драгоценного королевского времени.
- В чем дело? - нахмурился король.
- Я хотел бы тоже участвовать в экспедиции. - сказал Райнан. - Я все-таки геодезист и топограф, неважный, правда... и я хотел бы показать могилы Неда, Лешего и... чтобы их кости...
- Никаких проблем, Райнан, но я бы на твоем месте все-таки отдохнул. - развел руками король.
Райнан помотал головой.
- Тогда я тебя запишу. - кивнул легат. - Иди.
Райнан снова заковылял к дверям. Одна створка приоткрылась, выпуская его в огромный полукруглый атриум - ни дверей, ни окон, лишь солнечные лучи с высоты. По галереям бродят ждущие аудиенции просители, и в центре журчит фонтан. И у фонтана... Райнан перехватил знакомый взгляд. Как-то недобро-радостный - тот же прищур, что у легата, конечно же, знакомый Райнану.
И все-таки лучше бы ОНИ его убили. Проклятый лучник.

Некто Райнан, человек?
Леса, Риганхейм
Одиннадцать лет назад

Луна заглядывает через просветы в далеких кронах, словно из любопытства. Лес похож на храм с рядами колонн; стрекот каких-то насекомых и ночных птиц не дает спать. В животе урчит.

- Ешь, ешь. Вкусный кролик.
- Я не хочу.
- Хочешь. Ешь.
- Меня сейчас вырвет. Он же мертвый. Я не могу есть сырое мясо.
- Ешь.
- Я разожгу костер, разделаю и поджарю его...
- Ты не умеешь. И не надо. Ешь. Вот кровь на горле теплая, лизни. Сразу аппетит появится. Уже ночь, тебе будет легче... обернуться.
- Я не хочу. О чем ты говоришь?
- Ешь, а то убью.

В кронах белых деревьев - где-то высоко-высоко - шумит ветер. Днем идет дождь, довольно сильный, и надо забиться поглубже в нору. Огня нет и быть не может, надо просто свернуться клубком и спать.

- Кретта, а сколько вас?
- Я не знаю.
- Сто двенадцать?
- Я не знаю.
- Больше или меньше?
- Я не считала. Старики умирают, дети рождаются.
- Да, десять лет... Но я думаю, вас не меньше сотни.
- Может быть. Мы редко собираемся.
- И ради чего вы собрались?
- Ради тебя. И старика, которого убил плохой человек. Он ведь почти-почти стал... Он наш, понимаешь? Он такой, как мы. И такой, как ты.
- Вы чудовища, Кретта. Посмотри на себя. Ты не человек.
- Посмотри на себя. Ты тоже не человек.

Странно, но в лесу столько разных запахов помимо привычных запахов коры и трав. Все растения пахнут по-разному, земля тоже имеет свой запах, у воды пахнет иначе, чем в сухом месте, даже животных и птиц можно найти по-запаху. Здесь явственно пробежал кролик, наверное, минут пять назад, его запах все еще остался на тропе - если пойти по следу, запах усилится, да, кролик где-то в той стороне, и - это я стал лучше видеть в темноте или ночь стала светлее?

- Почему я в крови?
- Ты ночью охотился, убил олененка и съел. Тут еще осталось. Я доем?
- Конечно.
- Как нога?
- Что?
- Ты можешь согнуть ногу? Нет, не ту.
- Кретта, я тебе говорил. Я калека. Я даже встать самостоятельно не могу, должен руками цепляться за что-то. Баронекроз...
- Вздор. Ты прекрасно бегаешь на всех четырех. Согни ногу.
Тишина.
- Вот видишь, удалось.
- Как это может быть? Мне же все врачи...
- Сказки цивилизованных людей.
- Что?
- У зверя, которым ты являешься, ноги никогда не были сломаны.
- Я - зверь?
- Да. Сильный и красивый.
- Но я же человек.
- Временами.

Перед рассветом на морщинистой белой коре деревьев осаждаются хрустальные капли росы, и в траве словно кто-то рассыпал бисер. Когда это я успел так порвать и изгадить одежду? Одного рукава уже нет, во всю спину прореха, пуговицы решили пойти погулять. Чинить нечем, да и неохота. И куда делась обувь?

- Странно. Сегодня днем я...
- Я понимаю. Вообще-то днем надо спать.
- Нет, я почувствовал, что хочу есть, и пошел... ну, не на охоту... но я увидел зайца... Я погнался за ним - бегом, на двух ногах - и увидел, что отстаю...
- Догнал, убил и съел.
- Да, но я убил его не руками...
- Ты же это каждую ночь делаешь.
- Да, но это был день.
- Ну вот и замечательно. Скоро научишься превращаться по собственной воле, как я. Или вообще останешься зверем навсегда, как папа.
- Но почему все-таки происходит превращение? Я думал, что дело в приходе ночи.
- Дело в... как это доктор называет?.. гормонах, вот. Как они попадают в кровь, так и запускается этот... как его... механизм.
- Адреналин, тестостерон, да?.. Он мне уже плешь проел своими лекциями по медицине и биологии. Я студент всего лишь, поехал вот в геодезическую экспедицию на лето...
- Ха. Ты все еще хочешь от нас сбежать? Назад в город, к людям?
- Ну да, конечно...
- Но ведь не сбежал ведь.
- Ты же меня сторожишь.
- Совсем нет. Я тебе просто таскала мясо, пока ты не умел охотиться. А теперь я просто прихожу, потому что ты интересный.
- В каком смысле?

Хочется есть. Остались какие-то недообглоданные кости, кажется, от олененка. Сдирать зубами ошметки сырого и мокрого мяса с них поначалу неудобно, но желудок все-таки дает о себе знать. Руки какие-то непослушные. Открытие: если кость разгрызть как следует, внутри вкусный костный мозг.

- Плохой из тебя охотник. Какого кабанчика упустил... Я же его тебе подранила. Почему не добил?
- Я и не хочу охотиться. Я могу есть человеческую пищу.
- Вздор. Тебе надо есть. Тебе надо есть много. Человеческой пищей не наешься.
- Зачем мне много есть?
- Ты растешь, дурачок. Посмотри на любого из нас в облике зверя - ты понимаешь, сколько мы весим? Ты сколько весишь?
- Килограммов семьдесят.
- Ерунда, уже больше, а через полгода будет сто. И это не жир, это мышцы, кости, связки. Надо есть. Погляди на отца - он весит как лошадь и ест, как две лошади.
- Но зачем?
- Чтобы быть хорошим охотником, разве не очевидно?

Опять дождь целый день, и целую ночь. Струи дождя хлещут по проплешинам среди белых стволов, по ручьям и озеркам плывут пузыри. Видимость плохая. Никакой охоты, холодно и мокро; Кретта все время спит, да к тому же в зверином облике. Можно попытаться сбежать, но боязно; остается лишь лежать, уткнувшись в ее теплый мягкий бок.

- Пойми, что твоя плоть каждый раз обновляется, кости меняют форму, шерсть то вырастает, то истлевает на коже. - говорил другой, незнакомый голос - это кто-то, кажется, бывший деревенский доктор, пришел договориться с отцом Кретты об охоте и заодно поглядеть на Райнана. - Ты все время меняешься. Ты просыпаешься не таким, как засыпаешь, а отходишь ко сну совсем иным. Мы все такие.
- Но что с моей ногой?
- Все очень просто, хар-р-р. Ты ведь не маску зверя надеваешь - твое тело перелепляет самое себя, как сырую глину. Когда ты превращаешься в человека, кто говорит твоему телу, какой облик принять? Какого цвета глаза, какой формы уши, каковы отпечатки пальцев? Это ведь все разное для разных людей.
- Я не знаю.
- Твоя кровь. Генетический код. Где до рождения записано все, что касается твоего тела. То, что ты похож на своих родителей. Или непохож. Глаза, уши, отпечатки, цвет кожи, форма тела. Там записано и кое-что из твоего характера, образа мыслей, души. Я, конечно, не буду преувеличивать - духовное и сознательное больше определяется воспитанием и жизненным опытом. Но с телом все проще: ты таков, как записано в момент твоего зачатия. Ты можешь что-то сделать со своим телом, накачать мышцы, допустим, растолстеть, испортить зубы сладким или сломать ногу, хар-р-р. Но то, что записано у тебя в крови - не изменится никогда.
- Но я же превращаюсь в зверя...
- Да. А потом назад в человека. Заметь, что звериный "код" тоже записан у тебя в крови. Я тебя удивлю, но человек и волк генетически отличаются на четыре с половиной процента. Остальные 95,5 - общее. Вот разницу в 4,5% ты и получил - с зубов Кретты, хар-р-р. Вместе с биологическим механизмом, позволяющим очень быстро перестраивать организм по новым лекалам - и обратно. Я называю это ликантропическим ретровирусом. Он в процессе своей жизнедеятельности достраивает твою ДНК, если ты понимаешь такие слова. Причем старые человеческие фрагменты ДНК остаются при тебе, что и позволяет тебе возвращаться в старый облик.

Это бред, полнейший бред, но они оставляют пахучие метки на стволах деревьев - мочатся на кору, проще говоря. Как собаки. Что звучит еще глупее - запахи можно различать: вот границы участка отца Кретты, вон старые, почти выветрившиеся метки доктора, вон еще чьи-то. Это метки не только для них самих, но и для обычных животных - пусть знают, чья тут территория. Кретта намекает, что надо разметить свой участок - например, клин между водопоем и дальней лощиной, иначе другие будут покушаться на добычу. Что за глупости.

- Я бы от вас сбежал, честно говоря. Живем как свиньи, в грязи, жрем всякую дрянь, кишим паразитами. Кретта, когда ты последний раз мылась? Я - по-моему, еще в экспедиции. Все бы отдал за нормальный душ с мочалкой и мылом.
- Идиот, ты вылизываешь собственный мех в звериной фазе. Да, и под хвостом тоже. И блох ловишь зубами.
- Я не отвечаю за себя в... звериной фазе.
- Ха!
- Что тебя так смешит?
- Ну и правда не отвечаешь же. Сегодня ночью, например...
- Что?
- Ничего, со временем научишься лучше вспоминать. Или вообще не будешь выходить из звериного облика, как отец. Видишь, он же сохраняет рассудок... большую часть времени. Привыкнешь и все. Если думать, что по ночам ты превращаешься в какое-то не имеющее к тебе отношения чудовище - мигом свихнешься. Да нет же, это ты и есть, просто нужно расслабиться и оставаться самим собой в другом облике.
- А что я делал сегодня ночью?
- Выл на луну.

Бродил днем по лесу и наткнулся на костыль. Далеко и от норы, и от деревни, причем лежал он тут уже черт-те знает сколько - костыль успел зарасти травой. Долго соображал, как он тут оказался. Кретта ли закинула - или сам занес во сне и бросил? Уже как-то размылись в памяти времена, когда без него не удавалось ступить и шагу. В любом случае, в этом орудии пыток больше нужды нет. Но и выбросить жалко. Занес в деревню, бросил в доме мэра и забыл. Хорошо быть здоровым.

- Так я зверь или человек?
- Генетической информации хватает и на то, и на другое. - врач вильнул пушистым хвостом. - Индивидуальные черты сообщаются каждому из обликов, поскольку укодированы в иных частях генома.
- Боюсь, я ничего не понимаю.
- Э, не ты один такой. Я не тебе одному заговариваю зубы своими нуклеотидами и ретровирусами. Все равно я не занимаюсь лабораторными исследованиями, а только болтаю языком.
- Вы весьма образованы для деревенского врача...
- Э, а я кончил университет в Андалуте, хар-р-р. У меня нет желания еще раз возвращаться в город ради научной славы. Возможно, я как-нибудь возьму в своем старом доме бумагу и запишу на ней все, что наприходило в голову за эти годы... если я писать не разучился.
- Так что с моей ногой?
- А, ты не понял? Твоя нога была парализована до рождения?
- Нет.
- Конечно. Твое тело достраивает себя согласно генетическому коду, а в нем, хар-р-р, искалеченных дурными врачами ног не прописано, увы. У Кретты в наследственности есть склонность к почечной недостаточности - но только склонность, которая при постоянной перестройке ее тела не может превратиться в хроническую болезнь. Пойми: каждый раз, когда ты превращаешься в человека - ты превращаешься в здорового человека. И каждый раз, когда ты превращаешься в зверя - ты превращаешься в здорового зверя.
- Как-то не верится. А если бы у меня вообще бы не было ноги, допустим, мне бы ее отрезали? Она бы отросла заново?
- Ну, нет. Ткани тела перестраиваются, когда есть чему перестраиваться. Ретровирусные механизмы могут изогнуть, выдвинуть или задвинуть кость, изменить форму мышцы, перестроить сухожилия, стимулировать волосяные фолликулы к бурному росту шерсти. У превращений есть свой запас прочности, так сказать. Кости намного плотнее, зубы гораздо массивнее, объем сухожилий больше, чем у обычного человека. Все наращивается со временем. Хвост - это достроенный копчик, он никуда не девается, в общем-то.  Да, ты выглядишь обычным человеком, твои человеческие зубы способны при беглом осмотре ввести в заблуждение неопытного стоматолога, но опытный дантист сразу поймет, что в челюсти под деснами скрывается кое-что поинтереснее обычных коренных и резцов.

В заброшенной деревне ветер играет ставнями; на полах домов под окнами следы дождя. В оружейной - рассыпанные мечи и давно засохшая кровь. На сердце не тяжело, и лишь странно думать, сколько недель прошло со времени ночных страхов. В гардеробе нашелся хороший костюм по размеру, но надевать не хочется.

- Да, это было десять лет назад. - говорит тяжелый бас, невнятный, короткими фразами, точно вылаивая одну за другой и с трудом набирая воздуха для следующей. - Меня избрали мэром. Деревня процветала. Кретта вот болела. Я думал, что это простуды. Потом как-то до нас доехала... забыл слово... диспансеризационная комиссия... из Ииса, они все ругались, что мы так глубоко в лес забрались...
- Я понимаю. На портрете...
- Да, это Кретта. Хроническая почечная недостаточность... что-то-нефрит... забыл слово. Обычно легко лечится, но мы сильно запустили болезнь...
Тишина.
- Я свозил ее в Гвару... Если бы мы спохватились раньше... Мне намекнули, что можно вывезти ее в Ладрок. Там делают пересадку почек.
- Пересадку?
- Да. Вскрывают труп мертвого человека... здорового, недавно умершего... какого-нибудь застреленного ганслингерами бедолаги... вскрывают тело больного, под наркозом, конечно... вырезают больные органы... и приживляют органы мертвеца. И специальные заклинания. Чтобы рана быстро заживала. И органы не отторгались. Осскильская... забыл... хирургия, риганхеймское целительство. Понимаешь?
- Да. Чудовищно. Резать живого человека... и внутренности мертвеца... Я бы умер скорее.
- Да, я тоже так подумал. Но я был готов и на это. Но потом я встретил его...
- Его?
Тишина.
- Да, глубоко в лесу. Я знал, что Кретта доживает последние недели... Надо было быть с ней... Но я бродил далеко от дома... так далеко в чаще, как никогда не забирался... Он там и жил. Старый, весь седой. Он много лет не слышал человеческого голоса. Я принял его за волка... включил цепной меч... да, это был мой меч. Кровь... Но затем он, от боли, наверное, заговорил со мной...
Тишина. Бока огромного черного зверя тяжело подымались и опускались.
- Он спросил меня, зачем я сюда пришел... Мне было все равно, кому изливать горе... Моя дочь умирает от болезни... Он засмеялся и сказал: "Болезни - сказки цивилизованных людей. У нас в лесу нет подобных глупостей. Пусть твоя дочь уйдет в лес и станет зверем."
- И она ушла в лес?
- Нет. Первым в лес ушел я. Я дал ему себя укусить. А потом... в лес ушли мы все.

Я уже никогда не заболею человеческими болезнями. Если я что-то сломаю или поранюсь - все заживет в считанные часы. Стричь волосы и ногти бессмысленно, они отрастут с очередным превращением. В одежде нет надобности - хватит и тряпки прикрыть срам в человеческой форме. В магии или оружии нет толку, тяжелый удар лапой сокрушит любой позвоночник, мои челюсти расколют любой череп, зубы разорвут любую плоть. Я сильнее, чем любой тяжелоатлет, и выносливее, чем любой марафонец, когда я бегу, мои бока овевает ветер. Я могу съесть половину оленя в один присест или не есть неделю, месяц, всю зиму, если потребуется. Мне не нужно жилье, я сам могу вырыть теплую и сухую нору. Я не оставляю в лесу следов. Я не замечаю на себе грязи, это моя вторая кожа - я пахну лесом.
Но я ничего не забыл. У меня есть учеба, работа, родные, я должен выйти в люди, жениться, заработать на дом на окраине Гвары, стать чьим-то подчиненным и чьим-то начальником, завести детей, кого-то подсидеть ради хорошей должности, быть спроваженным на пенсию, завести внуков, беседовать с другими стариками о политике в кафе с видом на дворец, умереть счастливым человеком - человеком, а не зверем.
Но я не вернусь - потому что ночью, когда я выхожу под лунный свет в храмовый зал белых деревьев, я вижу среди деревьев знакомый силуэт, и мы вместе идем на охоту, и дальше я не помню ничего.

- Боюсь, это не может продолжаться вечно. Вы совершили ошибку, уничтожив экспедицию. Неважно, что я стал одним из вас, а другие погибли, важно то, что экспедиция пропала. Ее будут разыскивать.
- Конечно, но мы... можем поступить с новыми... как это слово?.. экспедициями точно так же. Убить тех, кто не сможет жить в лесу. Тех, кто сможет... сделать такими, как мы.
- Боюсь, лес превратится в нечто среднее между кладбищем и концлагерем. Кроме того, если начнут пропадать топографы - придут легионеры. Поймите, когда вы все стали оборотнями - вы так и остались закрытой общиной в забытом Стихиями лесу. Вы могли существовать так сколько угодно. Но сейчас сюда вторгается внешний мир, они хотят построить дорогу через лес, и сколько бы вы людей ни убили и сколько бы ни взяли к себе полупленными-полусобратьями, вас уже не оставят в покое. Вам надо спрятаться, откочевать куда-нибудь.
- Мы не уйдем. У нас тут охотничьи угодья, норы, водопои... Мы привыкли. Да почему ты говоришь "вы"?
- Я - не такой, как вы.
- Нет, такой.
- Кретта... помолчи.
- Я должен вернуться в город. Меня ждут - родные, учеба... Я здесь задержался. Я должен уйти, а вы должны спрятаться.
- Райнан, подумай сам. - подал голос доктор. - Я скажу тебе только одно, но ты подумай, хар-р-р. Ты можешь вернуться в город, когда захочешь. Ты умоешься с мылом, наденешь новую одежду, пойдешь в свой университет. Ты будешь жить и притворяться нормальным человеком. Но однажды ночью...
Райнан открыл рот, чтобы что-то ответить - и не нашел ответа.
- Да-да, это город, там не будет ни оленей, ни зайцев. Да, ты будешь себя контролировать - первое время. Ты будешь запираться в чулане и морить себя бессонницей. Но однажды ты заснешь крепко-крепко, сам не заметишь, как, а наутро у соседей пропадет собака. Это если повезет. А если не повезет... ты ведь не с родителями живешь, надеюсь? Кто из твоих соседей по общежитию поаппетитнее на вид?..
Пауза.
- Доктор, вы пытались вернуться к людям?
- Хар-р-р. Ну я же говорил - жажда научной славы мне не чужда. К счастью... я вовремя понял, что нужно вернуться в лес.
- Но мы все-таки должны что-то придумать. Я попробую убедить Департамент Магии проложить дорогу в стороне от нашего леса.
- А потом?
- Вернусь. Мне ничего больше не остается. И надо как-то объяснить исчезновение экспедиии.
- Э, есть у меня одна идейка, хар-р-р... Вы в своей экспедиции одними сухпайками питались, или лесными грибами-ягодами тоже не брезговали?